Ученый муж

Мой муж – учёный. Настоящий. С одной стороны, это интересно. С другой стороны, нужно тоже быть учёным. Как-то раз, зайдя к нему в кабинет, я в отчаянии попыталась поговорить с ним о чём-то общечеловеческом.

 

 

Не получилось. И тогда я сказала:

- То, что ты со мной уже разговаривать разучился на языке простых народов мира, это пол беды. Но ты уже и писать-то ни о чём человеческом не можешь! Только научные фразы, да научные статьи! Хоть бы земное что-то написал, для семьи, для людей!

И вышла, победно неся голову на плечах.

Всё. Я об этом выступлении забыла. Но это было не всё, и не все забыли. Спустя некоторое время, месяц, может быть, два, муж позвал меня к себе в кабинет и торжественно сказал, что он выполнил мою просьбу и написал рассказ «Какие они — люди?». Вот он.

«У меня дома есть кот, Кузя. Кот, наверное, как кот. Ничем особо от других домашних котов не отличающийся. Хотя, как любой хозяин домашнего любимца, я мог бы рассказывать о нём долго и содержательно. Как он появился у нас в доме, какие приключения пережил, как у него складываются отношения со мною и с другими членами семьи. Насколько он любит или не любит визитёров, как ведёт себя в разных типичных и неожиданных ситуациях. Как бывает велеречив, встречая нас вечерами, да у кого на плечах предпочитает иногда поурчать. Возможно, рассказ обо всём этом помог бы нам выйти на интересные обобщения, касающиеся противоречивого единства природы и культуры, наподобие рассуждений об отдельно взятом упрямом осле или сказочном лисёнке. Но, привычно наблюдая сидящего рядом Кузьмича, я задумался о другом.

Наверняка большинству знакомо, как животные провожают взглядом действующего человека — когда мы передвигаем стул, берём с полки книгу, листаем её, что-то выписываем, и производим прочие обычные человеческие манипуляции. Приятней всего было бы полагать, что животные испытывают в таких случаях нечто сходное с завистью, восхищением. Однако не впали бы мы в гордыню, приписывая домашним любимцам эти переживания? Действительно ли во взгляде моего кота содержится то, о чём я только что сказал? Вот я и попытался в свою очередь понаблюдать за ним, когда он наблюдает за нами. Попытался вдуматься, вчувствоваться в его состояния. Предлагаемый ниже текст — результат подобного опыта, попытки понять, не что мы думаем о «братьях наших меньших», а что они думают о нас, что они могли бы сообщить про нас гипотетическому собеседнику. Итак — слово Кузьмичу:

Время

Начну, конечно, с главной поры суток, ночи. Сколько ни живу на свете (а мне уже двенадцатый год, и это даёт право на уверенные обобщения), никак в толк не возьму ИХ манеру разбазаривать самое золотое время. Поначалу я действовал, пожалуй, несколько бесхитростно: пытался увлечь ИХ своим примером. Но опыт однозначно показал, что ни тихим моим речам, ни звонким кличам ЭТИ анемичные существа не внемлют. Поняв, что прямые уговоры не приносят плодов, и ОНИ упорно отказываются выходить на охоту или хотя бы на игры, я изменил тактику. Я стал ИХ обличать: в светлое время суток начал выбирать наизаметнейшее место в жилище и показывать ИМ, как они постыдно выглядят, предаваясь в самое неподобающее время сну. Всё впустую! Подозреваю даже, что у НИХ сложилось совершенно превратное мнение о моих дидактических предприятиях.

Пространство

Способ ИХ включения в мир наводит на грустные размышления. ОНИ не умеют ходить на четырёх конечностях! Причём, как показывают наблюдения, образ жизни, который ИМ свойствен, дурноприобретаем, поскольку в малом возрасте каждый ИХ детёныш ведёт себя естественно, и лишь постепенно, видимо, заражаясь неумением (а может — страхом), перестаёт передвигаться полноценно, и почти исключительно все перемещения делаются ИМИ торчком. Неудивительно, что пространственные возможности ИХ резко ограничиваются, они не могут вспрыгнуть ни на подоконник, ни на стол, ни даже (смешно сказать!) на стул. Правда, «и на старуху бывает проруха»,— наверное, и червяк умеет ползать лучше нашего — нужно признать, что когда я каким-то немыслимым образом очутился внизу, под так называемой лоджией, меня-таки притащил домой мой замухрышка-хозяин.

Ценности

Сколько у НИХ в жилище ненужных вещей, сколько ничем не мотивированных действий, сколько несимпатичных звуков и запахов! Иной раз с тоскою и жалостью следишь за тем, как кто-то из НИХ действует растопыристыми лапами и что-нибудь берёт с полки или двигает по столу. Это просто ужас! Как можно столько усилий тратить на внешние предметы и не развивать себя — не растить шёрстку, не двигать ушами? Явно не по назначению используется ИМИ язык. Я уж не говорю о соотносительном значении обоняния, слуха, интуиции. С этой точки зрения ОНИ — исключительно недоразвиты.

Манеры

Чудовищная ИХ неуклюжесть попросту не поддаётся пересказу. Ни заднюю лапу вылизать, ни спину выгнуть, ни под диван толком залезть. А грязнули какие! Сколько раз приходилось наказывать ИХ за несвоевременно освобождённый поддон (нарочито пачкать рядом) — вся наука не идёт ИМ в прок. Даже напротив, после таких уроков с НИМИ чаще всего происходит что-то наподобие истерики — неспособность овладеть ситуацией или хотя бы информацией заставляет ИХ кричать, топать ногами, брызгать слюной.

Движение

Эта тема, если признаться, мне несколько в тягость. Но объективности ради — выскажусь. Дело в том, что из-за ИМИ задумываемых праздных поездок время от времени мне приходится терпеть несказанные унижения. Можете представить, оживлённая компания запихивает вас в сумку, потом её застёгивают на молнию, так что едва голову удаётся выставить наружу, и вас везут, везут в каких-то громких, людных сараях куда-то за тридевять земель. И наконец, когда от болтанки и унижения впадаешь во всё более глубокую спасительную дрёму, внезапно обнаруживаешь, что сумка стоит на земле, и молния расстёгнута. Самое же гнусное, что едва ты, на непослушных ногах, выползаешь на волю — ОНИ стоят кругом и хлопают СЕБЯ по коленям, крича: «Гляди-ка, по-пластунски ползёт!» Так и хочется ИХ так же пару часов помурыжить в сумке, а потом выпустить… Но главная заковыка всё-таки не в этом. А в том, что, освободившись из сумкового плена, я оказываюсь лишён тех самых мало-мальских дидактических возможностей, про которые чуть раньше было говорено: гигиенического поддона, наизаметнейших мест. Неизбежно в этих условиях ОНИ выходят из-под моего контроля, дичают.

Различия

Удивительное дело, несмотря на бросающийся в глаза примитивизм ЭТИХ созданий, при более близком рассмотрении выясняется, что ОНИ на редкость разнообразны. Впрочем, не исключено, что различия порождены ничем иным как неумелыми действиями природы — ведь неповторимым бывает или что-то гениальное, или неумелое. Не так ли? Вот и ОНИ друг друга далеко не повторяют. Походкой, формой ног, тембром голоса, способом обхождения, энергетикой. Причём должен заметить, что наиболее порядочными мне видятся самые малые человечьи отпрыски — ИХ бесхитростные действия бывают малоприятными, но зато в них нет ни тени лицемерия. Уж схватят за хвост — так схватят, а не подкрадываются с экивоками, приторно заговаривая и тем временем заготавливая для тебя сумку или какую-нибудь клизму.

Воля

Судя по всему, ни у одного из НИХ не развита хотя бы сколько-нибудь заметно воля. Так, ни разу не видал, чтобы кто-то из НИХ сумел просидеть более пары минут, глядя в окно. А ведь это очень душеполезное занятие — сидишь и видишь, как пролетают, то далеко, то близко, самые разные птицы. Сидишь, зубами скрипишь, хвостом по подоконнику елозишь, а прыгнуть не смей. Очень развивает! А ОНИ — то за одно хватаются, то за другое. То ещё к пианино сядут. И ведь такой инструмент замечательный — бей по клавишам, снизу доверху или сверху донизу, душу радуй. Так ИМ никак терпения не хватает методично играть по порядку. Всё тренькают вперебой.

Святыня

Зато настоящее утешение себе нахожу, наблюдая за ИХ культовыми ритуалами. Действительно, когда видишь ИХ замершими в благоговейных позах, слышишь затаённое дыхание, изредка прерываемое молитвенными возгласами, то поневоле думаешь, как много ИМ можно за это простить! Причём — парадокс! — поклоняются ОНИ более охотно даже не сообща, а поодиночке. Из этого я заключаю о глубочайшей ИХ религиозности: молятся не напоказ. И уж особый пиетет вызывает то, что сам предмет, ИМИ чтимый, выглядит довольно банально — как простой светящийся (и иногда мерцающий) ящик.

В целом — несмотря на ИХ взбалмошный характер, на ИХ неуклюжесть, несобранность, нерасторопность, безволие, несамодостаточность — упорно стою на том, что по своей натуре ОНИ вполне безобидные существа — открытые, бесхитростные, миролюбивые. Могу поручиться, что ОНИ не кусают друг друга, не видал у кого-либо из НИХ выцарапанных глаз или порванных ушей. Дай-то ИМ ИХ Бог неунывающего настроения и непустующего холодильника».


Потрясена, удивлена… И больше не просила его поговорить со мной о чём-то общечеловеческом: решила выучить его язык. Стараюсь…