Кузнец степной морали

Монголотатары, или, как говорили в христианском мире, «тартары», веками воспринимались как «исчадия ада» и враги цивилизации, а их вождь и повелитель Чингисхан для многих поколений и европейцев, и азиатов являлся олицетворением слепой; разрушительной силы, Бичом Божьим, вторым Аттилой. Но вот в конце XX века стали модными разнообразные «конкурсы» на звание «человека минувшего тысячелетия». И вдруг оказалось, что один из популярнейших кандидатов на эту роль — тот самый Бич Божий. «Вашингтон пост» написала, что никто не сделал для превращения мира в современную «глобальную деревню» столько, сколько этот неграмотный кочевник. Так чем была Монгольская империя и кем был Чингисхан, создавший ее ровно 800 лет назад?

 

 

В 2003 году в «Американском журнале генетики человека» были опубликованы результаты, полученные группой ученых, которые исследовали ДНК 2 000 человек из разных уголков Евразии. К их изумлению, оказалось, что набор Y-хромосом у многих обследованных настолько близок, что их можно причислить к одной семье. По примерным подсчетам, к этой «семье» принадлежат сейчас шестнадцать миллионов человек — от Каспийского моря до Тихого океана. Объяснить подобный феномен может только общий предок, живший где-то на рубеже XII—XIII веков и рассеявший по половине Евразии невероятной силы генетический материал. Биологи пришли к выводу, что наиболее вероятный кандидат на роль «праотца» нашего континента — обладатель множества жен и наложниц, создатель империи, которая точно соответствует «территории общего гена», Чингисхан.

Хан ханов

Монгольская империя и ее основатель неразделимы, словно партия и Ленин. Понять, как одинокий «степной волк» стал одним из самых могущественных тиранов в истории, — значит разгадать секрет небольшого кочевого племени, которое в кратчайшие сроки, «непонятно почему», вдруг возвысилось до положения хозяев полумира.

Осенью 1206 года — года Тигра (или Барса) — подле истоков реки Онон в Восточной Монголии произошло одно из поворотных событий в мировой истории. Здесь состоялся большой курултай — торжественное собрание степной знати. «Люди, живущие за войлочными стенами» провозгласили своим Ханом ханов, каганом, вождя одного из племен, Темучина, который получил тронное имя-титул Чингисхан.

«Все князья собрались, поставили золотой трон, посадили хана на него, положили меч перед ним и сказали: «Мы желаем, мы просим, мы приказываем, чтобы ты владычествовал над всеми нами». И он сказал им: «Если вы хотите, чтобы я царствовал над вами, то готов ли каждый из вас делать то, что я прикажу, приходить, когда бы я ни позвал, идти туда, куда я пошлю, предать смерти всякого, кого я прикажу?» Они отвечали, что готовы. Тогда он сказал им: «Мой приказ будет мой меч»... Потом посадили его на кусок войлока, говоря: «Смотри вверх на небо и познай Бога, и смотри вниз и увидишь войлок, на котором сидишь. Если ты будешь хорошо править, будешь щедр и справедлив... то весь мир преклонится перед твоим правлением и Господь пошлет тебе все, что ты пожелаешь в сердце твоем. Но если ты будешь делать противное, то будешь несчастен, отвержен и беден так, что даже войлок, на котором ты сидишь, не будет оставлен тебе». После этого они посадили жену хана рядом с ним на войлок, подняли их обоих вверх... и провозгласили: «Император и императрица всех монгол».

Так польский монах Бенедикт, спутник дипломата-францисканца Джованни Плано Карпини, описал церемонию возведения в ханы внука Чингиса, Гуюк-хана, в 1246 году. Она, скорее всего, копировала церемонию сорокалетней давности.

После провозглашения кагана-императора над собраниием было поднято девятибунчужное белое знамя «сульдэ»: вокруг высокого древка с белым конским хвостом «выстроилось» восемь бунчуков пониже. Раньше оно считалось родовым штандартом («онгоном») хана Темучина, теперь же стало символом родившейся минуту назад общемонгольской нации и державы. В прошлое ушел скромный глава рода Борджигинов — на мировой арене появился величайший собиратель земель. Позади остались два десятилетия межплеменных усобиц. Впереди лежало завоевание Евразии.

Сокровенное сказание

Нам чрезвычайно повезло, что восхождение Чингисхана и образование монгольского государства описаны в так называемой «Тайной истории» монголов (мне больше нравится другой перевод названия этой книги — «Сокровенное сказание»). В отличие от «Юаньши», официальной истории монгольской династии Юань на китайском троне, она много веков оставалась спрятанной в Тайном архиве императорской библиотеки в Пекине. Текст этот был открыт для европейцев только в XIX веке русским иеромонахом Палладием (в миру Кафаровым) и стал одним из основных источников сведений о монголах и Чингисхане. Споры о его датировке идут до сих пор, но сейчас многие ученые склоняются к тому, что «Сокровенное сказание» написано в 1228 году, во время курултая по случаю избрания преемника Чингисхана, и только одна глава дописана позднее…

Представьте себе степь, заполненную кибитками, юртами, тысячами лошадей. У ночных костров собрались воины во главе с ханами из рода Чингиса, прибывшие на аристократический съезд со всех концов монгольской империи. Письменность государь ввел у своих подданных лишь два десятилетия назад, сам же он ни писать, ни читать так и не научился. Культура устной речи была высока, и потому «Сокровенное сказание» напоминает застывшие в письменном слове разговоры у этих костров. Словно кто-то идет по лагерю и слышит голоса: здесь сказитель поет героическую поэму о юном Темучине: «В его взгляде — огонь, а лицо — как заря», там шаман рассказывает историю предков монгольского народа, ведущего начало от волка и самки оленя, а здесь, перебивая друг друга, ветераны вспоминают набеги. Проза и поэзия, красочные слухи и сухой язык боевых донесений слились в хронике в неповторимый Голос Времени. Из нее мы знаем даже, что властитель полумира в детстве боялся собак… Теперь он уже год как умер, но еще живы товарищи юности Темучина, очевидцы его побед и поражений. Живо поколение степняков, для которого Чингисхан одновременно был и богом, и знакомым человеком: родственником, соратником, другом, а для многих — противником-победителем.

Одержимый изгой

«Темучин» по-монгольски означает «кузнец». Своим прозванием величайший из героев Степи обязан врагу, как это часто случалось у народов, ценивших воинскую доблесть и веривших в то, что с именем от сильного противника к ребенку перейдет часть его силы. Отец Чингисхана, Есугэй-багатур, «окрестил» новорожденного в честь плененного им татарского воина Темуджина-Угэ. Но этого мало: название вражеского племени слилось с именем народа Темучина.

В X—XII веках татары завоевали положение самого могущественного племенного объединения в Степи. Неудивительно, что во время похода «к последнему морю» Батыя, в армии которого было много татар, это наименование распространилось на все народы Чингисхановой империи: европейцы называли страшных пришельцев монголотатарами, просто татарами или тартарами. На самом же деле, татары много лет были злейшими врагами монголов. В «Сокровенном сказании» сам император называет их «палачами наших дедов-отцов». Именно они обманом захватили деда Темучина, Амбагай-хана, в плен и выдали чжурчжэням, которые тогда владели Северным Китаем, те же предали его в Пекине позорной смерти — прибили гвоздями к «деревянному ослу». Отца, популярного у кочевников удальца, татары отравили, когда маленькому Темучину исполнилось восемь лет. Власть в Степи всегда держалась только на авторитете вождя. После гибели Есугэя его родичи и вассалы ушли к другому нойону и покинули его жену Оэлун с детьми мал мала меньше. «Нет у нас друзей, кроме собственных теней». У семьи не осталось ничего, кроме воспоминаний о великих предках: пропитание добывали охотой на сурков, собиранием съедобных кореньев и ловлей рыбы. В довершение всех бед бывшие союзники тайчжиуты напали на лагерь и увели Темучина в рабство, опасаясь мести сына Есугэй-багатура, когда мальчик подрастет.

«Только железные люди не поддаются отчаянию в таких обстоятельствах и стремятся к финальному торжеству даже с малым шансом на успех. Темучин оказался таким человеком», — писал историк Георгий Вернадский. Ударив стражника деревянной колодкой раба, Темучин совершил дерзкий побег из плена. Видимо, этот успех и помог ему окончательно уверовать в свою избранность Вечным Голубым Небом, которому поклонялось большинство степняков, для великой судьбы. Ведь, в самом деле, недаром его род восходит к матери-прародительнице Алан-Гоа, зачавшей сына от светловолосого, голубоглазого незнакомца, сиявшего неземным светом. Но мало того, что Темучин уверовал в себя, — этой верой он сумел заразить сначала своих братьев и друзей, потом род Борджигинов, затем племя монголов и, наконец, всех людей Степи. Великое предназначение оправдывало все: убийство сводного брата, не признававшего первенства тринадцатилетнего «мальца», бегство без боя во время набега племени меркитов, когда будущий хан бросил на произвол судьбы свою жену Бортэ, тут же изнасилованную врагами.

Властолюбец

Итак, для достижения цели все средства хороши. Соболья доха — приданое той самой несчастной Бортэ, единственная ценная вещь в семье, открывает Темучину доступ к особе Тогрул-хана, влиятельного повелителя племени кераитов. Получив богатый подарок, тот вспомнил, что когда-то был побратимом — «андой» с Есугэй-багатуром и взялся помочь его сыну вернуть «законную» власть над монголами. «За соболью доху отплачу, Твой разбитый народ сколочу. Соберу, ворочу! За соболью доху отплачу, Разбежавшийся люд ворочу, Полным счетом вручу». Так дорогая шуба положила начало одной из самых невероятных политических карьер в истории. С помощью Тогрул-хана и своего собственного анды Джамухи Темучин возвращает отцовское наследство, карает меркитов и зарабатывает авторитет удачливого вождя. Первый шаг на пути к верховной власти сделан.

Но молодому вассалу Тогрулхана этого, конечно, мало, и он упорно пробивается дальше наверх. Вслед за меркитами разгромлены татары. Потом настает черед предателей-тайчжиутов. Темучин тщательно подбирает соратников, ценит дружбу и друзей, но стоит кому-нибудь из них бросить тень сомнения на его право первенства, как молодой хан, не колеблясь, поворачивает оружие против них. Не избегает этой участи ни «названый брат» Джамуха, ни «названый отец» Тогрул-хан, получивший к тому времени от чжурчжэней, правивших в Северном Китае, почетный титул «Ван» — князь. В Степи разгорается война между племенными союзами, жар которой буквально опаляет нас со страниц «Сокровенного сказания». В войне этой счастье переменчиво: вчерашний победитель, за спиной которого многотысячная армия, вдруг оказывается в одиночестве. Одна неудача, один набег противника, и все висит на волоске. Пленных либо включают в собственное войско, либо казнят — середины нет. Самым тяжелым периодом в своей военно-политической карьере Чингисхан считал именно двадцать лет «собирания Степи», когда ему пришлось провести десятки сражений, а вовсе не знаменитые завоевательные походы в Китай и Среднюю Азию.

Темучин не раз терпел неудачи. При первом столкновении с Джамухой тот нанес ему поражение и, как вспоминал позднее сам Чингисхан, «загнал меня в Цзереново ущелье и навел тогда на меня ужас». В 1201 году в битве у урочища Койтен стрела попала Темучину в шейную артерию. Ожесточенное сражение прекратила ночь, и в неразберихе раненый остался всего с несколькими телохранителями. Никто не знал, кто победитель. Товарищ юности, некто Джэлмэ, тогда всю ночь отсасывал «дурную кровь» у потерявшего сознание полководца, а потом пробрался во вражеский стан, где украл кумыс, чтобы напоить его. Утром враги, охваченные внезапной и необъяснимой паникой, отступили, так и не узнав, что могли с легкостью изменить ход всей мировой истории.

В отличие от талантливого полководца Джамухи и хитрого лиса степной политики Тогрул-Ван-хана, в отличие от прочих современных ему деятелей Чингисхан обладал качествами великого государственного мужа. Как позже Петр I, хан монголов не предавался отчаянию при разгромах, но извлекал из каждого ценный урок. Например, чтобы более не оказаться захваченным врасплох, как когда-то при набеге меркитов, он создал специальное подразделение, которое круглосуточно охраняло лагерь. Но что еще важнее, вместо того чтобы хорошо играть по старым правилам, Темучин вводил новые.

Этот кузнец ковал новую мораль Степи. Выше родовых усобиц, выше права свободно выбирать сюзерена и покидать его в случае обиды или перемены военного счастья, стала верность Верховному вождю. Вот к победителю приводят храбреца Хадах-багатура, который помог ускользнуть Ван-хану, прикрыв его отход. Темучин говорит: «Разве не настоящий муж-воин тот, кто не мог покинуть своего природного государя, кто сражался для того, чтобы дать ему возможность налегке уйти и спасти свою жизнь? Это — человек, достойный дружбы». А вот что услышали предатели, выдавшие Джамуху: «Мыслимо ли оставить в живых тех людей, которые подняли руку на своего природного хана? И кому нужна дружба подобных людей? Истребить даже до семени их!»

Тайчжиут Джэбэ только после окончательного поражения своего племени сам пришел к будущему своему покровителю и признался, что у Койтена именно его стрела едва не убила хана. «Подлинный враг всегда таит про себя свое душегубство и свою враждебность… А этот сам себя выдает с головой. Он достоин быть товарищем», — говорит Темучин и приближает сурового и прямого воина. Джэбэ-нойон становится «верным псом» Чингисхана и одним из величайших «генералов» империи. Именно он вместе с легендарным Субэдэй-багатуром совершит беспрецедентный кавалерийский рейд от Хорезма через Персию и Кавказ до донских степей, где их разведывательный корпус разобьет на реке Калке объединенную русско-половецкую армию.

Но еще выше верности и благородства Темучин ставит личную преданность себе самому, избраннику Неба. Ни один из товарищей детства или просто людей, оказавших ему услугу в трудные годы, не забыт. Два табунщика, спасшие его от Ван-хановой ловушки, осыпаны неслыханными почестями, вплоть до разрешения их семьям брать всю захваченную ими в походах добычу себе, а не отдавать в «общий котел». С другой стороны — никакого кумовства и поблажек родственникам. К тем, в ком течет общая кровь с Темучином, он даже особенно строг (как, впрочем, и к себе самому). Стоит его сводному брату и знаменитому воину Белгутаю проболтаться о готовящемся втайне геноциде татар, как Темучин навсегда лишает его права принимать участие в военных советах.

Кочевники, таким образом, видели: харизматичный «избранник Неба» — лучший друг, лучший покровитель и вождь, чем их ханы. Он готов принять и оценить верную службу и мудрый совет, рассудителен и щедр. Жесток, конечно, но кто среди них мягок? Постепенно Степь осознала, что вместо зыбкого равновесия враждующих племен Темучин несет выгодное всем объединение под твердой властью.

Конечно, неверно было бы представлять Чингисхана «правильным царем» из сказок, радеющим исключительно о благе народа. Власть была его страстью, доставляла ему жгучее наслаждение. Персидский историк Рашид-ад-Дин оставил описание разговора «императора» о счастье со своими полководцами. Те единогласно решили, что высшее наслаждение — охотясь, скакать по весенней траве на резвом скакуне. Чингисхан не согласился: «Высшее наслаждение человека состоит в победе: победить врагов, преследовать их, лишить их имущества, заставить любящих их рыдать, скакать на их конях, обнимать их дочерей и жен». Не правда ли, напоминает сталинское: «Высшее наслаждение в жизни — это зорко наметить врага, тщательно все подготовить, беспощадно отомстить, а затем пойти спать»?

И Темучин наслаждался победами. Один за другим были сокрушены четыре крупнейших монголоязычных племенных союза: татар, меркитов, кераитов и найманов. Наконец, на курултае 1206 года, назвавшись Чингисханом, новоиспеченный «император» провозгласил создание единой степной нации, которая приняла имя его племени — монголы.

По поводу значения имени-титула «Чингисхан» все еще идут споры. Одни считают, что оно происходит от тюркского «денгиз» — море и, следовательно, означает нечто вроде «безграничный, как море». Другие выводят его из китайского «чжэнь» — верный, истинный, то есть «подлинный хан». Третьи видят в нем ойратское «чингис» — крепкий, сильный. Самую оригинальную трактовку дал историк Еренджен Хара-Даван. Он считал, что это слово обозначало в древнемонгольском сочетание духовной и физической мощи правителя. Однако после смерти Чингисхана оно стало табуированным и, естественно, скоро забылось. В любом случае новое имя символически подводило черту под временем смут и означало рождение империи и превращение ее правителя в неограниченного властителя.

Законодатель

На курултае 1206 года Чингисхан заложил основы нового государства. Сформулированы они были в виде единого для всех императорского сборника законов — Великой Ясы. Прежде всего, исходя из тысячелетнего опыта кочевников, реформировалось войско. Как удачно выразился историк Михаил Геллер: «Кочевое государство представляло собой армию на марше». К действовавшей и раньше системе организации по десяткам, сотням и тысячам добавилось самое мощное подразделение — десятитысячный тумен, или, по-русски, «тьма». Всех командиров тысяч — а их оказалось в монгольском воинстве девяносто пять — Чингисхан назначил лично, и они поименно перечислены в «Сокровенном сказании». Все «офицеры», начиная с сотника, постоянно съезжались на «курсы переподготовки» у самого главнокомандующего, «приходят услышать наши мысли», — как говорит Яса.

В отличие от рыцарских армий, где на первое место ставилась личная доблесть, Чингисхан превыше всего ценил в своих командирах качества осмотрительных полководцев, знающих возможности своих войск. «Путь и работа по слабейшему из вас», — говорил он, предвосхищая современную «армейскую мудрость»: «Взвод прибегает по последнему». И не доверил, например, командование крупным корпусом самому лучшему своему бойцу и родственнику Исункэбагатуру, считая, что тот заморит воинов, так как сам не знает ни жажды, ни усталости.

Согласно той же Ясе, воины не имели права покидать места службы без приказа не только во время войны, но и мира, когда они занимались хозяйством. Фактически вводился принцип универсальной службы, когда вне зависимости от знатности и богатства всем приходилось работать на государство. Некомпетентность командира или чиновника немедленно вела к его смещению, несмотря на прежние заслуги, на родовитость. Служба и железная дисциплина сверху донизу уравняли монголов и сцепили их в один большой кулак.

Важнейшим решением стало также образование специального элитного тумена — десятитысячного ханского «кешика». Задолго до Наполеона, использовавшего тот же принцип, Чингисхан отбирал для своей «гвардии» лучших солдат и «офицеров» из обычных частей, и таким образом она представляла всю армию (автоматически «кешиктенами» становились только сыновья сотников и тысяцких). Во время боя эти лучшие из лучших оставались в стратегическом резерве под командованием самого «императора». Это, в свою очередь, позволяло гвардии, сберегая силы, служить школой командиров. Каждого «гвардейца» учили управлять любым подразделением монгольского войска, кроме тумена. Далее, любимцы Чингисхана, подобно петровским семеновцам и преображенцам, исполняли не только особые военно-дипломатические, но и административные поручения своего государя. Он поставил простого кешиктена по положению выше армейского тысяцкого. «Гвардейцы»-сыновья общевойсковых командиров были всем обязаны Чингисхану и ревниво следили за лояльностью своих отцов. Новый порядок в Степи получил существеннейшую опору.

Охотник

Особый статус об охоте в Ясе закреплял ее ведущую роль в подготовке армии. Облавы больше походили не на спортивные развлечения, а на грандиозные маневры. Здесь отрабатывался основной тактический прием монголов — большое кольцо. Разведчики выслеживали зверей, и на основе их информации зимой конница загоняла все живое на территории площадью несколько тысяч квадратных километров. Охотники имели армейскую организацию: центр, фланги. Командиры управляли сотнями и тысячами, как в реальном бою. Ханская ставка располагалась за пределами гигантского круга, который сужался в течение трех месяцев. Когда животные оказывались в самом центре, его ограждали веревками, после чего проводился тщательный разбор — виновные в том, что часть дичи ушла, сурово наказывались. Потом Великий хан въезжал в круг, заполненный ревущей биомассой, где волки перемешались с дикими ослами, и выпускал первую стрелу. За ним, строго по рангам, стреляли члены «императорской» фамилии, «гвардейцы», армейские командиры и, наконец, простые воины. После нескольких дней бойни к хану с просьбой помиловать зверье обращалась депутация стариков, и уцелевших выпускали на волю. Туши убитых делились согласно древнему обычаю между всеми участниками ловитвы. После этого Верховный охотник объявлял очередной урок военного дела законченным.

Семьянин

Равноважным армии государственным институтом, согласно Ясе, была «императорская» семья. Все чингизиды, или «Золотой род», как их стали потом называть, автоматически получали наделы. Причем имелись в виду не только земельные пространства для кочевий, но и подвластные роды со стадами. Ставки монарших родственников — орды стали настоящими кочевыми городами и подвижными опорными пунктами империи в необъятной Степи. Территории их кочевки представляли собой военные округа, где, в идеале, каждая сотня населения давала десяток воинов с лошадьми, тысяча — сотню и так далее. Больше всех на курултае 1206 года получила мать Чингисхана, Оэлун, — 10 000 юрт. Впрочем, окончательный контроль и право перераспределения всегда оставались за императором. Кроме того, раз в год все чингизиды должны были собираться вместе с приданными им высшими командирами и свидетельствовать, что никто из них не нарушил Ясу. Виновный низлагался и подвергался немедленной казни.

Сама имперская идея основывалась на избранности Чингисханова рода. Вечное Небо возложило на него обязанность установить на Земле справедливое правление. Первым этапом была, собственно, Монголия, дальше — весь мир. В Ясе прямо говорится, что любой народ, не подчинившийся Великому хану, рассматривается как восставший. Все нации Вселенной de jure уже объявлялись подданными вселенской державы, даже если они об этом еще не подозревают. То, что мы сейчас считаем их экспансией, сами сподвижники Темучина полагали не только своим естественным правом, но и обязанностью. Яса предписывает направлять к «мятежникам» послов со словами: «Если вы добровольно сдадитесь, то найдете покой, но если сопротивляетесь — что можем мы знать? Вечное Небо знает, что случится с вами»… Любой вред, причиненный ханским «дипломатам», а тем более их убийство жестоко карались потом монголами, поскольку это был первый знак: «восставшие» противны высшей силе и недостойны жить «в мире и покое».

Так Чингисхан стал для монголов и пророком, и Божественным Орудием для установления порядка на Земле. А для всех остальных людей — Бичом Божьим.

Яса
Она охватывала все стороны жизни империи. Письменность на основе уйгурского алфавита, заимствованная монголами по велению Чингисхана у побежденных найманов, позволила записать этот первоначально устный свод правил. Наследники Великого хана верили в магическую силу Ясы и скрывали «священную книгу» от всяких иностранцев, покоренных или до поры свободных. Считалось, что она приносит победу в битве. Полный текст до нас, к сожалению, не дошел, но упоминание многих положений Ясы в трудах древних историков позволяет понять ее суть.

Кроме уложений об армии и охоте в ней имелись уголовные и налоговые статьи, а также пункты, касающиеся коммерческого права и гражданские законы. Хотя за некоторые преступления назначались удары плетью или штраф, основным наказанием оставалась смертная казнь. Убивали даже купцов, если они трижды брали товар в долг, а потом объявляли себя банкротами.

Философия Ясы — поддержание мира и порядка путем физического уничтожения всех нарушителей. Этой цели служил Высший Суд, во главе которого Чингисхан поставил сводного брата Шиги-Кутуху, известного своей неподкупностью. Он первым среди монголов освоил письменность и считается составителем «Сокровенного сказания».

Кроме суда Чингисхан учредил и другие полезные новинки.

Скажем, конные станции — «ямы», где путники получали свежих лошадей. Правительственные гонцы, иностранные послы и купцы пользовались ими бесплатно. Почта мчалась по степи со скоростью поезда (у императорского курьера к тому же к поясу были подвешены колокольчики, чтобы его слышали на следующей станции и заранее готовили свежего гонца в «эстафете»).

Регламентировался и выбор невест для элиты общества. Все монгольские семьи обязывались присылать девушек на ежегодные «конкурсы красоты», где луноликие девы имели шанс получить в мужья хана и князя ханской крови.

Но Чингисхан был мудрым законодателем и рядом с правилами предусмотрел исключения.

Например, налоговое законодательство Ясы при жесткой системе взимания дани в казну допускало освобождение от всех повинностей служителей любых культов, а также высококлассных ювелиров и художников. Они должны были молиться за Великого хана и прославлять его своим искусством.

Яса вообще провозглашала неслыханную по тем временам веротерпимость. Сам поклонявшийся Вечному Голубому Небу, Чингисхан ни в коей мере не навязывал свою веру подданным, среди которых встречались и христиане-несториане, и буддисты, и мусульмане. Но все же одно религиозное убеждение было обязательно для всех жителей империи — вера в божественную сущность самого государя. По словам персидского историка конца XIII — начала XIV века Рашид ад-Дина, для монголов «Чингис был Богом Созвездия Планет, монархом Земли и Времени, и все монгольские роды и племена стали его рабами и слугами». Русского князя Михаила Черниговского убили за то, что он отказался пройти очищение огнем, поклониться действующему хану и статуе Чингисхана. Большее преступление в глазах монголов трудно представить.

Хронология

Ок. 1162 года — родился Темучин, будущий Чингисхан
1202 год — Темучин с Ван-ханом вступают в конфронтацию с племенем татар
1206 год – Темучин захватывает власть, объединяет все монгольские племена и принимает на курултае имя-титул Чингисхан. Обнародование Ясы
1207—1211 годы — подчинение народов Сибири и Восточного Туркестана: бурятов, якутов, ойратов, киргизов, уйгуров; предприняты походы против тангутского государства Си-Ся (окончательно разгромлено к 1227-му)