Гнездо со спальней и кухней

Среди ночи раздался зловещий треск, кровать заходила ходуном. Дональд спросонья рванулся из постели. Однако ремни больно впились в грудь, и он моментально пришел в себя. Огляделся с испугом и интересом.

«Спальня», укрепленная на нескольких толстых ветвях гигантского дерева на высоте восемнадцатого этажа, бешено раскачивалась.

 

 

Порывы ветра безжалостно трепали крону, ветки трещали и ломались, бились одна о другую, лианы скрипели, как в непогоду канаты на корабле, визжали обезьянки, по сучьям суетливо бегали ящерицы.

К счастью, свирепый шквал не успел стряхнуть Дональда Перри с макушки дерева. Это была первая, но не последняя буря, пережитая им между небом и землей.

На тихоокеанский берег Центральной Америки естествоиспытатель Дональд Перри прибыл с надеждой на необычайные открытия. И скоро понял, что самые заманчивые секреты таятся наверху, в кронах гигантских деревьев. А добраться до этих крон непросто: самые нижние ветки располагаются на высоте двадцати-тридцати метров.

Свой высотный дом в тропиках — самый настоящий дом, с крышей, под которой разместились кухня и спальня,— Перри построил, во-первых, с научной целью, а во-вторых, чтобы посрамить тех натуралистов, которые воображают, будто бы можно изучать и описывать влажные экваториальные леса, наблюдая их только снизу, с земли, не пожив хоть немного на верхних этажах.

Экваториальный лес — многоэтажная структура. Растительность до того густа, что для выживания у дерева есть лишь две возможности: или «растолкать» соперников, широко раскинувшись, или вырасти как можно выше, чтобы получать достаточно света.

Порой борьбу за существование в растительном мире иначе как дракой и не назовешь. Более крепкие деревья, раскачиваясь от ветра, ломают сучья, а то и стволы своих слабых соседей. Но даже победители всегда в опасности: лианы и другие ползучие растения обвивают их и, врезаясь в живые стволы, душат — иногда до смерти.

Для того чтобы выполнить научную программу, Перри на время экспедиции — а провел он в тропических лесах ни много ни мало полгода — пришлось научиться искусству верхолаза. И даже стать... снайпером.

Пустив стрелу с леской из арбалета, Перри перекидывал толстую бечевку через какой-нибудь сук (эта задача сама по себе нелегка — требует сноровки и терпения). Затем подтягивал наверх канат, привязанный к бечевке, захлестывал за сук, закреплял внизу один из переброшенных концов. Дальше в ход шли приемы скалолазания. Конечно, проще всего штурмовать отдельно стоящее дерево, но поиск такого требовал немало времени. А орудовать самострелом и веревками среди многоярусных зарослей пальм, цедрел, саппановых, эбеновых, бальзовых деревьев крайне сложно.

Используя кошки и жюмары — зажимы с антипроскальзывающим устройством,— Перри медленно поднимался к кроне, после чего втаскивал наверх небольшую разборную платформу, мешки с едой и кухонными принадлежностями, а затем и вторую платформу, побольше, снабженную навесом на случай дождя, — там он размещал свою кровать.

Лазить вверх-вниз слишком хлопотно, поэтому, раз забравшись в поднебесье, Перри больше не спускался: дневал и ночевал там, прилежно записывая результаты своих наблюдений и фотографируя все, достойное внимания. Перекидывая канаты от кроны к кроне, он передвигался по горизонтали, не спускаясь на землю.

Такой же кочевой образ жизни — горизонтальный — ведут многочисленные обитатели лесных чердаков, путешествуя от дерева к дереву. Многие из них никогда не касались земли — родились и выросли между небом и землей.

Невиданных зверей Перри не обнаружил — на это он особенно и не рассчитывал,— зато ученый сумел сфотографировать животных и растения, которые ранее были известны только по неточным описаниям и схематическим рисункам.

Наверху — ив этом замечательная особенность тропических лесов — густые заросли, образующие сплошной полог. Он сплетен искусницей природой из ветвей вечнозеленых гигантов, лиан и растений эпифитов. Как известно, эпифитами называют самые разнообразные растения, например, орхидеи, некоторые виды папоротников, лишайники, которые не имеют связи с почвой: они поселяются на других растениях — на ветвях, стволах и даже листьях. Эпифиты отличаются от паразитов тем, что получают питание не от дерева-хозяина, а из окружающей среды. Они начинают свое развитие на деревьях, а потом выпускают длинные воздушные корни — те проникают в почву и доставляют из нее воду и минеральные вещества.

Дональд Перри не сразу освоил профессию «древолаза», но упорство натуралиста принесло желанные плоды. Например, фотография исполинского козодоя — гордость коллекции ученого.

Лианы служат «мостиками» между деревьями и порой образуют густые сети, на которых и произрастают мхи, лишайники, папоротники. По «мостикам» бегают с кроны на крону обезьяны, ящерицы, деловито снуют муравьи. С ветки на ветку перепрыгивают лягушки, питающиеся теми самыми насекомыми, которые живут на вершинах и за которыми Перри гонялся с сачком, рискуя головой.

В одном из гигантских дупел на высоте более пятнадцати метров ученый обнаружил сразу и тараканов, и скорпионов, и летучих мышей, и змей, и даже земляных червей.

Еще выше растут цветы. Снизу они совсем не заметны, да и вблизи не бросаются в глаза — до того упрятаны в зелени. Именно в хитросплетении лепестков и стеблей, на высоте сорока метров, Перри встретил и сфотографировал исполинского козодоя — редкую птицу, немного похожую на сову.

В других дуплах исследователю попадались ленивые цепкохвостные медведи-кинкажу, которые выходят на кормежку только ночью. Эти зверьки, питающиеся фруктами и насекомыми, напоминают обезьянок — круглая голова, круглые уши, хвост, достигающий полуметра.

Перри, подытоживая свои наблюдения, рассказывает:

— Если не считать шквальных ветров и тропических ливней, то особых опасностей не было. Ведь по сравнению с другими натуралистами я обладал большим преимуществом: на вершинах нет ни одного серьезного хищника. Вот только обезьянки здорово досаждали — приходилось глядеть в оба, чтобы они не растащили весь мой провиант...

О. Лавров

По материалам зарубежной печати