Чеслав возвращается в город

Каждый год 6 мая, когда Вроцлав отмечает праздник — день своего освобождения Советской Армией и возвращения в состав Польского государства, лейтенант запаса Чеслав Ланге приезжает из далекого Плойка в город на Одере. На парадном мундире воина-ветерана множество наград, рядом с советской медалью «За отвагу» поблескивает «Крест храбрых», полученный за героизм в боях за Вроцлав. В этот день первым делом он идет на кладбище советских воинов, погибших в боях за освобождение Вроцлава и Нижней Силезии. В центре большого ухоженного кладбища к подножию памятника Чеслав кладет букет красных гвоздик или пурпурных тюльпанов и долго стоит, склонив в молчании голову. Именно с этого места в феврале 1945 года Чеслав Ланге вместе с советскими воинами штурмовал здание Вроцлавского радио.

 

 

Тогда этот небольшой отрезок пути казался ему бесконечным. Спустя сорок лет он все еще ясно помнит каждый день той зимы. Страшной зимы.

...Стоял лютый мороз, земля была тверда как камень. Ломались кирки и лопать. Чеслав вместе с большой группой советских военнопленных работал на строительстве фортификационных сооружений в южной части Вроцлава — Фестунг-Бреслау, как назвали этот старинный польский город немцы. Здесь фашисты готовились к продолжительной обороне. Днем и ночью сооружали противотанковые заграждения, рыли окопы, превращали в неприступный форт здание Вроцлавского радио. Оно постепенно начинялось боеприпасами, продовольствием, медикаментами.

Все эти дни Чеслав и его товарищи по несчастью искали возможность бежать и прорваться к русским. Они знали, что войска 1-го Украинского фронта уже освободили ряд городов недалеко от Вроцлава, форсировали Одер северо-западнее и юго-восточнее города, вступили в Силезию. Чем быстрее продвигались на запад советские воины, тем свирепее становился во Вроцлаве террор, фашисты расстреляли вице-бургомистра и группу известных в городе людей, которые выступили за сохранение города. Документы проверяли на каждом шагу, а дезертиров на страх остальным расстреливали без суда на месте или вешали на уличных фонарях.

Несколько побегов, организованных пленными, не удались. К тому времени, когда советские войска уже были на окраинах Вроцлава, брали город в железное кольцо, Чеслав случайно узнал, что группа насильно мобилизованных в немецкую армию силезцев 1 во главе с фельдфебелем Хандзлем ищет возможности вырваться из «котла». С несколькими военнопленными Чеслав присоединился к ним. 9 февраля в Проховицах они натолкнулись на советских разведчиков.

1 В отличие от других поляков, силезцев, как правило, владевших немецким языком, призывали в гитлеровскую армию. Они были объявлены «германцами», но доверия к ним у фашистов не было. Тех же силезцев, которые (как отец Чеслава) отказывались признать себя немцами, отправляли в концлагерь. (Примеч. ред.)

Сначала, вспоминал Ланге, услышали: «Руки вверх!» Потом — слезы облегчения, паек (Чеслав даже думал, что русские так называют любую еду) и толстая самокрутка из крепкой махорки...

Накормленных и отогревшихся, их направили в штаб дивизии. Здесь стали расспрашивать: кто, откуда, где, зачем, почему?..

— А ты, брат, пойдешь с нами,— выслушав Чеслава, сказал советский офицер.

Как во сне надевал он форму советского солдата, дрожащими от волнения пальцами застегивал теплую стеганку. И вспоминал начало войны — ему тогда было тринадцать лет и три месяца.

В бесконечные угрюмые дни оккупации всю их семью арестовали. Чеславу еще повезло — его, как несовершеннолетнего, отправили не в Освенцим, а во вроцлавский трудовой лагерь. Каждый день под конвоем его гоняли на завод машинного оборудования и насосов «Силезиа», который в войну производил артиллерийские снаряды.

Вспоминал Чеслав отца, замученного в Освенциме только за то, что тот после первой мировой войны принимал участие в польском восстании против немецкого гнета... И теперь Чеславу Ланге представлялась возможность отомстить фашистам за отца... И за многое!

Что скрывать — Чеслав побаивался. Война шла к концу. Красная Армия неотвратимо двигалась к Берлину, и казалось — еще немножко, и все кончится. Страшно подумать, что на подступах к Фестунг-Бреслау он может погибнуть.

Но кому об этом скажешь? Вокруг Чеслава — молодые ребята, его ровесники, уже обстрелянные, имеющие за плечами не одно сражение с врагом. И, глядя, как на их выцветших от солнца и непогоды гимнастерках блестят ордена и медали, Чеслав неожиданно подумал: «Эх, вернуться бы с одной хоть такой медалькой в родительский дом!»

Вначале товарищи его звали Чеслав, потом — привычнее, но подлиннее — Вячеслав и, наконец, коротко и просто: Поляк, и тут уж каждый знал, о ком речь. Чеслава определили в разведроту 309-й дивизии, которой командовал полковник Борис Лев. Непосредственным командиром Чеслава оказался лейтенант Ковалев. Ох и дал же он «прикурить» Чеславу и его товарищам во время подготовки штурмовых групп, которая часами проводилась в здании бывшего сахарного завода Клецина.

Предстояли уличные бои с противником, все еще сильным и озлобленным.

Поляк и его советские товарищи учились пользоваться всевозможным оружием, в том числе и трофейным — панцерфаустами, гранатами, взрывчаткой. Отрабатывалось взаимодействие между отдельными группами, которым предстояло штурмовать здание радиостанции. Оно, как крепость, перекрывало путь к центру города.

Фестунг-Бреслау окружила армия под командованием генерал-лейтенанта Владимира Глуздовского. Из крепости доносилось эхо взрывов: фашисты, засевшие во Вроцлаве, рвали дома, создавая завалы на улицах, чтобы перекрыть доступ в отдельные секторы большого города.

17 февраля 1945 года 359-я стрелковая дивизия начинает боевые действия, цель которых — выход на исходные рубежи для решающего штурма. И 309-я дивизия, где служил наш Чеслав, осторожно продвигается вперед. Воины наступавшей по соседству 218-й стрелковой дивизии, ее штурмовые группы пытаются с ходу овладеть зданием радиостанции. Да, это действительно была «Festung in Festung» — «крепость в крепости», как хвастливо заявляли фашисты. Здание радиостанции возвышалось над особняком, перекрывая всякие попытки наступления на железнодорожную насыпь и комплекс Южного парка. Дело приобретало серьезный оборот, так как именно с южной стороны было удобнее всего штурмовать город — ни реки, ни сети каналов, а сама территория занята так называемой свободной застройкой. Во избежание лишних потерь советское командование упорно искало людей, хорошо знающих эту часть города. Тогда-то и вспомнили о Поляке. В штабе дивизии попросили его сделать наброски местности, обозначить на них минные поля...

Вскоре Чеслав получил первое задание — вместе с офицером разведки и сержантом Комаровым вести наблюдение за объектом — радиостанцией. Наблюдение вели днем и ночью. И вот который раз начальник разведки майор Пименов поручает Чеславу как можно тщательнее и точнее начертить схему расположения внутренних помещений радиостанции. Наконец после некоторых уточнений капитан Павлов из политотдела дивизии отобрал из пятидесяти добровольцев четырнадцать воинов, в том числе и нашего Поляка. Для Чеслава это должно было стать боевым крещением. Командиром группы был назначен сержант Комаров, человек сообразительный, опытный и отважный. Поляк старался во всем быть похожим на своего командира. Тот относился к нему как к братишке и все шутил, что с таким командиром Чеслав не только не пропадет, но и заработает орденов больше, чем волос на голове...

Чеслав еще раз ознакомил своих товарищей с окружающей радиостанцию местностью, рассказал о внутренних переходах здания, минных заграждениях и возможных огневых точках, скрывающихся за его стенами. А затем группа стала переодеваться: все надели немецкие шинели и каски. Они должны были выдавать себя за отступающее под натиском русских фашистское подразделение...

Чеслав прикрывал связиста, тащившего полевой телефон, следил, чтобы провод за что-нибудь не зацепился. Спустя некоторое время по линии передали, что уловка удалась и немцы не стреляют по группе Комарова, а заградительный огонь перенесли на передовые позиции советских войск, откуда стрельбой из орудий и минометов имитировали преследование группы.

До стен музыкальной студии Вроцлавского радио оставался один прыжок, когда Комаров сказал, что штаб торопит. «Побыстрей, побыстрей, ребята!» — кричал хриплый голос в трубке полевого телефона. Однако Комарова не было необходимости торопить. Раздается мощный взрыв заряда, подложенного под стену основного здания. Через открывшуюся огромную пробоину можно легко ворваться внутрь.

В небе вспыхивает зеленая ракета: все в порядке, штурмуем. Зажигаются мощные прожекторы и освещают здание ярким светом. В сторону радиостанции устремился штурмовой отряд. Чеслав видит бегущих немцев. Они прыгают в окна, несутся в панике по крышам... Он влетает в здание, в нос ударяет дым, едкий запах пороха. Вбегает наверх по лестнице и видит набегающую группу фашистов. «Иван! Иван!..» — кричат они в панике. Чеслав нажимает и долго не отпускает спусковой крючок... И снова, перепрыгивая через трупы, бежит вместе со своими по коридору, слышит внизу стрельбу, на мгновение слепнет от лучей прожекторов, прорвавшихся между сваленными в оконных проемах мешками с песком.

«Черт, ведь это я их складывал»,— молнией пронизывает мысль. Чеслав видит перед собой пулеметный расчет. Бьет в упор. Несколько фашистов поднимают руки... За группой убегающих немцев мчится сержант Комаров. Некоторые из них прыгают вниз на первый этаж, в большую радиостанцию, где продолжается ожесточенная схватка. Чеслав дает очередь им вдогонку и бежит к Комарову. Видит, как сержант ногой выбивает дверь, ведущую в небольшой зал, в котором свалены ящики с продовольствием. Вместе с треском падающей двери оседает на пол коридора Комаров... В этот момент из зала вылетает немец. Увидев Чеслава, бросает оружие и вскидывает руки. Тут подбегают советские солдаты. Чеслав опускается на колени возле Комарова. Но тот уже мертв. Автоматная очередь прошила грудь. Чеслав вдруг вспоминает, как перед штурмом сержант вместе с документами передал офицеру разведки потертую фотографию пожилой крестьянки. Поцеловал ее и сказал: «Это мама...» Вместе с капитаном Павловым Чеслав осторожно поднимает тело сержанта и кладет рядом с двумя другими погибшими товарищами.

В здании радиостанции еще долго не затихают выстрелы. Отовсюду ведут перепуганных пленных. Подводится первый, предварительный, подсчет потерь. Трое убитых, более десятка раненых.

Где-то перед рассветом к штурмовой группе пробирается майор Пименов. Солдаты собираются, и в свете мерцающих карманных фонарей докладывает капитан Павлов. Минутой молчания чтят память погибших товарищей. Потом начинают читать какой-то приказ. Вдруг Чеслав, не веря ушам, слышит свое имя: «Чеслав Ланге!» Чувствуя легкий толчок сзади, с обидой обора-

чивается на товарища и автоматически делает несколько неуверенных шагов вперед. Снова слышит свою фамилию и все еще не может сообразить, что это приказ о награждении солдат группы сержанта Комарова медалями «За отвагу».

Товарищи потом над ним смеялись: мол, когда майор Пименов поздравил и поблагодарил Чеслава, он так растерялся, что вместо положенного по Уставу: «Служу Советскому Союзу!» ответил по-польски: «Дзенкуе бардзо» («Большое спасибо»). После торжества Чеслав вскрыл трофейные мясные консервы и разом съел содержимое двух банок по 850 граммов.

Вскоре Чеслава снова вызвали в штаб. Опять он должен был делать наброски, на этот раз — железнодорожного виадука.

Так наш Поляк получил новое серьезное боевое задание: добраться за несколько сот метров от стен радиостанции до путепровода вместе с товарищами, убрать или обезвредить заложенные там заряды и таким образом открыть путь в центр города для советских танков и самоходных орудий.

Чеслав не боялся нового задания, сержант Комаров его обучал, как обращаться со взрывчаткой. Опасался он того, чтобы, работая в промозглой стуже, не совершить от нервного напряжения ошибку.

Для выполнения задания выделили еще двух бойцов.

Путь был близким, но дьявольски опасным. Могли где-то на подходе затаиться снайперы. Чеслав повел своих ребят по рву. Шел снег с дождем, и они ползли в раскисшей грязи. Наконец все успешно добрались до железнодорожной насыпи. По другую сторону видны были перевернутые трамвайные вагоны и возле — суетящиеся фашисты. Взглянули друг на друга. Старший коротко произнес: «Ну давайте, ребята. Я прикрою».

Чеслав, незамеченный, юркнул под пролет, нащупал провода и начал резать. Потом, когда обезвреживали заряды, он почувствовал, как по спине ручьями катится пот...

Несколько часов спустя, после непродолжительной артподготовки, советские танки двинулись в сторону тогдашней StraBe der SA — улицы Штурмовиков, к центру Фестунг-Бреслау.

Крепость эта, сегодня опять носящая польское наименование Вроцлав, капитулировала 6 мая 1945 года.